В конце прошлого года в Москве, в штаб-квартире Русского географического общества, состоялся Первый съезд Российского союза спелеологов. Его председателем был избран Геннадий Самохин — старший преподаватель географического факультета Таврической академии КФУ им. В. И. Вернадского, известный покоритель пещер, секретарь отделения РГО в Крыму.
О том, почему потребовалось создание РСС, чем он будет заниматься, какие направления туристической отрасли в Крыму следует развивать, чтобы наш полуостров был привлекателен для гостей круглогодично и чему можно поучиться в этом плане у других регионов РФ крымсий спелеолог с мировым именем рассказал «Газете». Напомним, в 2006 году, Геннадий Самохин установил мировой рекорд глубины спуска под землю, достигнув отметки 2158 метров ниже уровня моря. Сделал он это в пещере Крубера (другое название — Воронья), в Абхазии, в горном массиве Арабика. В 2012 году Геннадий этот рекорд обновил, и сегодня он равняется 2196 метрам.
– К слову, 2018 год – юбилейный для нас, ведь как раз в 1958 году, в Крыму, в Симферополе началась советская, российская спелеология, – говорит Геннадий Самохин.- У ее истоков стояли спелеологи, ученые Виктор Дублянский и Владимир Илюхин. И хотя в СССР спелеология была организованной, существовало Спелеологическое общество СССР. После распада Союза в России как такового объединения спелеологов, к сожалению, не было. А в Украине в 1991-м году была организована Украинская спелеологическая ассоциация (УСА), которая достаточно хорошо и грамотно работала и работает до сих пор. Два срока я был ее президентом.
– Что мешало объединиться российским спелеологам?
– В Украине спелеологов меньше и объединиться было проще. По факту активных членов УСА было человек 80. В России же существует много спелеоклубов, и в каждый входят не менее 100 человек. И объединиться было непросто: «сами с усами», как говорится, зачем нам еще кто-то, у нас есть своя школа, свои «старики», свои экспедиции, свои районы исследований и т.п.. В то же время, все понимали, что объединяться все равно надо. Было предпринято, как минимум, три попытки создать Союз спелеологов России, Российский союз спелеологов, как только его не называли. Не получилось. По разным причинам. А в 2016-м году, в августе, я вернулся из экспедиции в пещеру Крубера на Кавказе, и приехал на Всероссийские соревнования по спелеологии, которые проходили в Судаке, на мысе Алчак-Кая. И там коллеги-спелеологи заявили: мы решили, что ты будешь президентом Российского союза спелеологов. Если не ты, ничего не получится, потому что, все друг на друга ругаются, – смеется.- И настаивали на этом категорически, мол, если не возьмешься за это дело, РСС не быть! И тогда я понял, мало того, что Крым объединяет Россию, он объединяет еще и спелеологов. Это тоже, согласитесь, уникально. В конце 2016 года в городе Сатка (Челябинская область) проходил съезд спелеологов Урала, собралась инициативная группа и было решено создать Российский союз спелеологов. Правда, предварительно, по телефону мы уже созванивались со спелеологами всей России, провели большую подготовительную и организационную работу.
– Которая, в итоге, завершилась официальным съездом РСС?
– Кстати, прошел он в штаб-квартире РГО, что на Новой площади в Москве. Это очень красивое, помпезное здание, сторонних организаций в нем нет, впервые для нас было сделано исключение.
– РСС оказался не сторонней организацией. Почему, если не секрет?
– Президент РГО Сергей Кужугетович Шойгу очень интересуется пещерами.По его поручению был заключен договор о сотрудничестве между РСС и РГО. Ведь, по сути, мы делаем одно и то же дело, наши цели и задачи совпадают – занимаемся исследованием планеты Земля. А исследования под землей, практически, нетронутый пласт, а подземный мир таит в себе разгадки многих явлений и событий на поверхности Земли. Мы активно взялись за работу. На прошлые майские праздники, например, провели сборы спелеоспасателей, в этом году организовываем аналогичные. По линии РСС уже провели несколько соревнований спелеологов. И хотя находимся на завершающей стадии законодательного оформления РСС, с нами уже заключила договор о сотрудничестве Федерация спортивного туризма России. Встречались с Сергеем Мироновым, который ее возглавляет, с его замом, обсудили вопросы, по которым будем взаимодействовать. Например, как проводить совместные соревнования – это неотъемлемая часть спелеологии.
– И не одна?
– Сейчас РСС реализует несколько проектов на Кавказе. Один из них Крымско-Кавказская комплексная карстовая экспедиция. Такая уже была в 1958-1962-м годах, организовал ее основатель российской спелеологии Виктор Николаевич Дублянский. По такому же принципу мы сделали проект нашей. В его рамках уже состоялись экспедиции в Дагестан, Чечню, Ингушетию и Кабардино-Балкарию. На эти майские праздники опять отправимся в Чечню. Мы активно сотрудничаем с госструктурами как на Кавказе, так и в Крыму. Например, совместно с председателем отделения РГО в РК Борисом Александровичем Вахрушевым делаем работу по районированию Северного Кавказа и Крыма, чтобы все это было на высоком научном уровне, а не просто на словах. Договорились о том, что российские спелеологи по согласованию с министерством экологии Республики Крым, будут посещать пещеры, которые находятся на территории особо охраняемых территорий (ОПТ). Ведь у нас, практически, все пещеры находятся в пределах ОПТ – Караби, Долгоруковская, Чатыр-Даг, Ай-Петри. Пообщавшись с министром экологии Крыма Геннадием Павловичем Нараевым, отделение РГО в РК и РСС заключили договор с министерством о том, что исследования проводятся на официальном уровне.
– А на международный выходите или санкции мешают?
– Четыре крупнейшие пещеры мира и по глубине в том числе, которые первопройдены и исследованы российскими и постсоветскими спелеологами, находятся в Абхазии. Соответственно, эта Республика очень важна для нас в качестве международной площадки общения и сотрудничества. Мы уже неоднократно встречались с министром экологии Абхазии Савелием Михайловичем Читанава, даже провели телемост в студии РИА Новости Крым, в ходе которого общались не только с ним, но и с директором Рицинского реликтового национального парка, обсуждали возможности и направления сотрудничества, прежде всего, спелеологов. И сейчас готовим договор о сотрудничестве между РСС и министерством экологии Республики Абхазия. С Рицинским национальным парком, который включает в себя карстовый массив, мы такой уже заключили. Нас там готовы принимать и студентов КФУ имени В.И. Вернадского, которые участвуют в наших экспедициях, тоже. В январе текущего года мы с учащимися географического факультета Таврической академии КФУ им. В. И. Вернадского, активистами Молодёжного клуба отделения РГО в Республике Крым и, естественно, с опытными спелеологами спустились в одну из самых красивых и масштабных пещер Абхазии – Мчишта. Сделали там серьезное открытие- нашли огромный зал и крупную реку, которые до этого были не известны. Более того, ребята познакомились местными жителями и сейчас помогают им создать план-буклет экологической тропы и спелеотуристического маршрута в пределах их территории, который будет помогать привлекать туристов.
– Аналогичные буклеты для привлечения туристов в крымские пещеры у нас есть?
– В Крыму спелеотуристическая отрасль развита, но спелеоресурсов не хватает. По уровю посещаемости пещеры разделяются на несколько категорий. Первая – туристические пещеры, оборудованные для посещения любых граждан, типа наших Красных пещер, Мраморной, Скельской, Мамонтовой. И Сергей Кужугетович Шойгу предложил, чтобы мы пропагандировали такие пещеры, а именно создали сеть спелеотуристических маршрутов на территории России. Мы провели эту работу, в ходе которой выяснили, что такие пещеры в России посещают примерно 3(!) миллиона человек в год. Пещеры второй категории – это пещеры легкодоступные, которые посещаются гражданами без специальных технических средств или с их минимальным использованием. Например, пещера Тысячеголовая в Крыму. Таких в Российской Федерации тоже много. Мы подсчитали, что их посещает около 20 тысяч человек в год. И третья категория пещер – спортивная, их посещают спелеологи для получения своих разрядов, либо для исследования, примерно, 3 тысячи человек в год. Пещер первой категории крайне не хватает, в сезон туда выстраиваются очереди желающих попасть в них. Список таких пещер надо пополнять, а значит надо поработать спелеологам. И не только им.
– А кому еще ?
– В качестве примера я всем привожу заброшенный мраморный карьер в Карелии, в котором оборудован горный парк «Рускеала». Мои коллеги-спелеологи сумели убедить власти, бизнес, что из бывшего карьера можно сделать красивый экскурсионный объект и у них все получилось. Там настолько все грамотно сделано, что теперь в год его посещают 330-340 тысяч человек, формируется целый туристический кластер. Ведь помимо красивейшей подземной части, наверху работают кафе, оборудуются места для отдыха. В итоге, на месте маленькой деревни, депрессивного региона стало развиваться огромное, современное туристическое пространство. К нам сейчас обратились коллеги из Кабардино-Балкарии, с просьбой помочь им обустроить подобный искусственный объект у них, сделать его туристическим. Через поселок Тырныауз проходит и проезжает огромное количество людей, чтобы «погулять» на Эльбрус. Но, когда непогода, им в этом поселке делать нечего. А недалеко от Тырныауза есть заброшенные после добычи вольфрамо-молибденовых руд штольни- километров 100 подземных ходов, огромных, мы там ездили на автомобиле. И нас попросили сделать план по оборудованию примерно 12 километров этих штолен, это как от Перевального до Мраморной пещеры. Мы хотим также сделать в них музей горного дела, там есть что показать. В национальном парке «Самарская Лука» тоже есть проект превращения штолен в экскурсионный объект.
– А в Крыму такие искусственные объекты есть ?
– Конечно. Самый известный- Аджимушкайские каменоломни. Есть и потенциальные объекты такого рода. Например, недалеко от Симферополя близ села Новожиловка тоже есть заброшенные каменоломни, красивые, большие, там реально сделать экскурсионный объект. Тем более, что это – восточная часть Крыма, где туристический поток небольшой. А к этим каменоломням можно спокойно проехать на любом автобусе. РСС планирует работу в этом направлении.
– Сил на все хватит? Подземный мир огромен и мало исследован. В связи с этим кадровый вопрос для спелеологии актуален?
– Еще один важный сегмент работы РСС – это обучение спелеологов. На майские праздники в Крыму на метеостанции, которую слава богу, не закрыли, а передали «Крымспасу» ( на Караби-яйла) с которым мы, естественно, в хороших отношениях, будем проводить семинар по спасработам и обучению спелеологов.
Исследований также проводим много. И прикладных, и обучающих. Важно, что это очень интересно, в первую очередь, молодежи. Ребята понимают, что являются первооткрывателями земли крымской, российской, что оставляют свой след в истории. Впрочем, спелеология интересна людям разного возраста. Я считаю, что изучение географии – одна из важнейших составляющих патриотизма. Без знания географии патриотизма не бывает. Это то, что нас объединяет – история и пространство, то есть, наш русский мир. И я никогда не стесняюсь об этом говорить.
– Вы уделяете огромное внимание исследованию Северного Кавказа. Почему?
– Если честно, это регион стал для меня открытием, его потенциал огромен. Почему там никто не работал из наших коллег-спелеологов, не знаю. Возможно, он воспринимается как что-то страшное, место, где идут войны. А там есть другой мир и другая жизнь, это и есть главное. Мы сейчас очень плотно работаем с чеченскими, дагестанскими, кабардино-балкарскими коллегами и нам везде оказывают помощь. В Крыму почему-то не так. Может потому, что наши пещеры воспринимаются как обыденность, а там нет. К примеру, в Кабардино-Балкарии мы встретились с руководством Республики, с министрами. Нас выслушали, нам дали такие преференциии! А после встречи, дается поручение министерству туризма – заложить средства на развитие спелеологии. Это после того, как мы просто рассказали, что у них в республике имеется уникальный подземный мир, я сделал там несколько выступлений на эту тему, в том числе и перед студентами местных вузов, провели большую пресс-конференцию, а в итоге -создали рабочую группу по развитию спелеологии в Кабардино-Балкарии. А потом подумали, почему только в этой республике, давайте сделаем Северо-Кавказский центр спелеологии. И сейчас такой находится в Нальчике, в него вошло правительство Кабардино-Балкарии, МЧС Республики и РСС. В Чечне мы тоже встречались со многими министрами. Там есть огромный, типа нашего Крымского, Аргунский государственный историко-архитектурный и природный музей-заповедник. Мы работали непосредственно с его директором Джабраиловым Саид-Эмином Магомедовичем. Нас интересовали, в первую очередь, карстующиеся породы, это аналоги нашей крымской главной и внутренней гряды гор, расположены они на высоте от 500 до 2 тысяч метров. Мы исследовали несколько регионов. Высокогорный район на высоте до 2 тысяч метров находится во вновь образованном Галанчожском районе. Он был образован до Великой Отечественной войны, а в 1944 году оттуда всех жителей депортировали и разделили регион на три части между другими районами. Два года назад Рамзан Кадыров сказал, что мы восстановим историческую справедливость. Но, проблема в том, что в этом огромном районе не живет ни один человек вообще. Хотя именно этот район считается областью возникновения чеченского, вайнахского, этноса. По их преданиям, они (вайнахи) пришли из государства Урарту. Там сегодня есть огромное количество разрушенных башенных комплексов. Представьте, что мы идем по Крыму и внезапно находим неизвестную Судакскую крепость. А там таких башен много и они даже не зафиксированы.
На Северном Кавказе мы помогали нашим коллегам исследовать пещерные комплексы, измеряли их, делали фиксацию, фотофиксацию,GPS-привязку, описывали их былое назначение, составляли картосхемы помещений.
У многих, к сожалению, шаблонно Чечня ассоциируется с радикализмом. Мы были в нежилом поселке Моцарой, сейчас там восстановлена мечеть, а возле нее находится кладбище. И меня поразило, что рядом находятся плиты с мусульманскими надписями, с языческими символами и с христианскими.На мусульманской плите сохранилась датировка и когда наши коллеги перевели надпись, выяснилось что это начало XX века. То есть, язычники жили там почти сейчас. Толерантность у них замечательная была, никто никого не выгонял, сосуществовали в мире и согласии, если даже на кладбище рядом похоронены. И это мы сейчас стараемся пропагандировать.Я уважаю чеченскую политику, потому что они восстанавливают свою культуру и корни, восстанавливают свою родину. Кадыров приехал и первым делом восстановил башню и, понятно, за ним все чеченские чиновники тоже бросились восстанавливать башни. В одной такой башне мы жили. Нас было 13 человек, включая студентов географического факультета Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского.
Точно так же нам помогали товарищи из Аргунского заповедника, выделили транспорт, за их счет мы ездили в горы. Потому что, люди понимают- развитие туризма – одна из главных задач. И чтобы ее решить, нельзя замыкаться только на том, чтобы продавать путевки в санатории или места в гостиницах. Красивые пещеры тоже привлекают огромное количество туристов. И на Северном Кавказе этому направлению уделяют большое внимание, проводят научную и практическую работу. Мы хотим создать, например, монографию по карсту Чечни, а возможно и всего Северного Кавказа. И нам там оказывают огромную поддержку ребята. В том числе и правоохранительные органы. В Галанчожском районе мы нашли огромное количество небольших пещер, как у нас на Мангупе. Многие из них использовались язычниками как гротовые захоронения. Там до сих пор лежат кости, черепа, осколки керамики. Их пока никто не исследует, к сожалению.
– И не грабит? Там нет вандалов, черных археологов?
– Я тоже спросил: у вас есть проблема с черными археологами? Они сильно удивились: а что это такое? Пояснил, что это люди, которые ведут незаконные археологические раскопки. Они говорят: у нас такого в принципе быть не может, никто даже не додумается до этого, ведь по любым законам, в том числе религиозным и моральным, это нехорошо. А если кто-то придет и начнет этим заниматься, ему сразу подскажут, что так делать нельзя. У нас в Крыму, например, в пещере Тысячеголовой еще в начале века тоже черепа были. А сейчас там все растащили.
– К слову, сейчас Минэкономики РК разрабатывает стратегию туристического кластера в Крыму. Упустить такой сегмент как пещеры – непростительно. Очевидно, что на Северном Кавказе хорошо понимают- это как раз та изюминка региона, которая тоже будет привлекать туристов.
– Нас пока ни о чем не спрашивали. Но зато по заданию Шойгу мы совместно с РГО создали для Ассоциации туроператоров России, в которую входят 80 крупнейших туроператоров страны, серию спелеотуристических маршрутов, в книжном варианте с картами, расписанными по дням мероприятиями. И, конечно, включили в этот список крымские пещеры, которые потенциально можно использовать в туристических спелеомаршрутах.
– А кто их будет реализовывать?
– Даже не знаю кто в Крыму за это возьмется. А на Северном Кавказе есть реальные люди, которые готовы это делать. На Урале тоже есть такие ребята, и в Сибири. Им это интересно и важно. Например, в позапрошлом году на Алтае мы исследовали одну пещеру, так местные жители не только во всем помогали, а относились к нам, как к друзьям или родственникам. Потому что, понимали – то, что мы делаем, важно, в первую очередь, для них, для их региона. Кстати, Ассоциация туроператоров России просит нас создать еще порядка 40 туристических маршрутов, в том числе и спелеологических. Конечно, там будут и крымские. Совместно с нашим отделением РГО я обратился к коллегам на кафедру туризма географического факультета Таврической академии КФУ имени В.И. Вернадского, к ее заведующей Ирине Яковенко с просьбой помочь. Она передала нам их наработки, на основе которых мы уже сделали проекты маршрутов и отправили в Ассоциацию.
– А работа над Атласом пещер России на какой стадии находится?
– Два года назад в Москве нам вручили так называемый инициативный грант Русского географического общества, которое попросило нас сделать определенную работу. Непосредственно президент РГО Сергей Шойгу и председатель Попечительского совета РГО Владимир Путин этот грант на создание реестра пещер России и ближнего зарубежья нам вручали. В России насчитывается порядка 6 тысяч пещер, в Крыму – 1,8 тысяч, то есть у нас почти третья часть всех пещер страны. Пещеры до конца не только не исследованы, а даже не учтены. Более того, в России обнаружено только 20% пещер. Каждый год мы выявляем новые части в известных пещерах, и новые пещеры открываем. В рамках гранта в 2016-2017 годах мы сделали кадастр пещер России, в который вошли порядка 4,5 тысяч объектов, с координатами, топографической съемкой. Но это еще не предел, рассчитываем, что в него войдет еще примерно 1,5 тысячи пещер. На основании этого кадастра в этом году будем делать Атлас пещер России. Уже почти все материалы для него есть, осталось только макет сделать, обработать фотографии. В Атлас будет внесено около 500 пещер, самых красивых, значимых, необычных, с фотографиями, описанием особенностей. Это может быть, например, колония летучих мышей, которая живет в пещере, или там находится огромное озеро. Подземный мир – это тот же космос и он, практически не открыт и не изучен. Этим и будет, в первую очередь, заниматься Российский союз спелеологов.
Беседовала Елена Озерян
