В начале года в России отметили 230-летие классика русской литературы, дипломата и композитора, патриота Отечества Александра Сергеевича Грибоедова. «По гамбургскому счёту» – подлинной системе ценностей, свободной от сиюминутных обстоятельств и корыстных интересов, славен он, кроме литературных опытов, тем, что, буквально исполнив евангельскую заповедь, отдал жизнь, спасая единоверцев от разъярённых фанатиков, а также своим заявлением – «Только в храмах Божьих собираются русские люди; думают и молятся по-русски… В Русской Церкви я в Отечестве, в России! Мы русские только в Церкви, – а я хочу быть русским!». Он и был русским.

В Крыму дату, пусть и не юбилейную, но значительную, не заметили. Почему так не должно быть, беседуем, разбираясь в сложностях грибоедовской «повестки», с кандидатом филологических наук, доцентом кафедры русской и зарубежной литературы КФУ им. В. И. Вернадского, лауреатом Государственной премии РК Сергеем Минчиком.

– На полуострове 230-й день рождения Грибоедова отмечался в основном учреждениями культуры и образования, а потому всё прошло без широкой огласки, – поясняет собеседник. – Но впереди июнь, на который выпадает ещё одна знаменательная дата: 200-летие приезда на полуостров создателя бессмертного «Горя от ума». Так что я считаю, что обвинять крымчан в беспамятстве преждевременно.

– Ещё в студенчестве вас увлекла эта личность, и вот уже третий десяток лет исследовательская работа не затухает. Написали солидную книгу, рассказываете о своих открытиях в статьях, на радио и телевидении. Чем для вас будет знаменателен этот год?

– Думаю, что много чем. Прошлым летом мы с вице-мэром Симферополя Сергеем Поляковым выбрали на берегу Салгира место для установки монумента в память о Грибоедове. А на днях он сказал, что глава города Михаил Афанасьев хочет эту территорию расширить, дабы получился сквер, который достоин автора «Горя от ума», не теряющего актуальности. Место прекрасное: есть там и смотровой балкон, и новостройки жилого комплекса «Альфа», и парк. Добавлю, что обсуждается также предложение присвоить имя Грибоедова одной из симферопольских библиотек, и это было бы хорошо. Мне думать о нашем Александре Сергеевиче приходится без преувеличения каждый день, и в нынешнем году поводов для этого больше, чем когда бы то ни было.

– Как 200-летие посещения Грибоедовым полуострова собираетесь отметить вы?

– Разумеется, новыми открытиями. Их уже довольно много. Недавно, например, обнаружил в нескольких архивах неизвестные документы, которые относятся к ставшему легендой «четверному поединку» 1817 года. Напомню, что произошёл он из-за воспетой в «Евгении Онегине» балерины Авдотьи Истоминой. И стреляться в нём, помимо дуэлянтов, а именно кавалергарда Василия Шереметева и графа Александра Завадовского, также должны были их секунданты: корнет Александр Якубович и Грибоедов, чьё путешествие в Крым, к слову, мне удалось связать с этой дуэлью аж 18 лет назад. Пока думал над тем, как бы представить свои открытия общественности в свете двух юбилеев, моё внимание неожиданно привлекли проблемы переводов литературы о Грибоедове на польский язык и некоторые тонкости его драматургии – и сейчас я занимаюсь ими.

– Визиту Грибоедова в Крым вы посвятили докторскую диссертацию, потом написали книгу, и тему эту не оставляете, значит, есть ещё тайны?

– Мне вообще кажется иногда, что разгадать крымскую «одиссею» Грибоедова невозможно. Ведь всякий раз, как я читаю дневник его путешествия в Крым, мне попадается нечто необычное. Из деталей разворачиваются подтексты, а те, в свою очередь, выводят на такие реалии жизни и творчества Грибоедова, или даже крымской действительности, что просто диву даёшься.

А есть же ещё «чужое слово» о событиях 1825 года, включая документы, мемуаристику и научно-критическую литературу, так же требующее анализа. Или взять, к примеру, архивы, где нужной именно мне информации днём с огнём не сыщешь, зато другого эксклюзива – хоть отбавляй! Так я, собственно, и нашёл неучтённые документы о поездке по Крыму царя Александра I, неизвестный эпистолярий классика крымскотатарской литературы Шамиля Алядина, ну и много чего ещё. Иными словами, с Грибоедовым не соскучишься, и как только меня покидает радость, мои руки тянутся к нему почти инстинктивно!

– Можно сказать, что ваши гипотезы и выводы о визите Грибоедова в Крым уже прошли поверку временем?

– В этом смысле я считаю себя счастливчиком, поскольку влияние моих идей на научные круги мне повезло увидеть почти сразу после защиты диссертации. Тогда в течение нескольких лет в свет вышли труды, где мою гипотезу о связи «дуэли четверых» с Крымом кое-какие авторы приписали себе. Причём без каких бы то ни было ссылок на первоисточник, где данная информация, якобы, была ими найдена. А ведь речь идёт об уникальных фактах, и выявить их мог только тот, кто, как и я, имеет отношение к архивам, и потому точно знает, какие документы цитировать. Впрочем, ещё более странно, что эпизод с упомянутой в дневнике Грибоедова деревней Завадовского Саблы по-прежнему заслоняет собой другие открытия, которые мне принадлежат. Я имею в виду, в первую очередь, писательские контакты Грибоедова с представителями британского прозелитизма, которые пытались обратить крымских татар в протестантскую веру. А также и его творчество на полуострове. Понятно, что эти темы для широкой публики менее привлекательны, чем история с поединком из-за балерины, но я за то, чтобы в народ ушли и они – пусть даже стараниями плагиаторов. В конечном счёте, не всё ли равно, как именно читатель узнает правду о Грибоедове.

– Вы полтора десятилетия преподаёте русскую литературу в вузе. На ваш взгляд, Грибоедов ближе нынешним студентам или тем, кто получал филологическое образование раньше?

– Мне сложно ответить на этот вопрос, потому как я не уверен, что полтора десятилетия назад сам хорошо понимал Грибоедова. Ведь русскую литературу надо не просто читать или знать – её надо именно понимать и чувствовать. А для этого нужно быть, что называется, на одной волне с теми, о ком рассказываешь студентам. Мне, например, Грибоедов открылся с новой стороны, когда я начал путь духовного поиска, который в своё время преодолел он. Ну, и занятия художественным творчеством также пришлись кстати. Ещё важно осознавать, что русские классики всем сердцем любили Родину, презирая трусов, невежд, обманщиков и пакостников. Потому-то, когда русской литературе вдруг начинают учить те, с кем Грибоедов, мягко говоря, не стал бы иметь ничего общего, лично мне становится не по себе. Что же касается современной молодёжи, в которую кидают камни все, кому не лень, то в неё я верю. В первую очередь, благодаря СВО, которая многих научила отличать Добро от Зла. В этом, кстати, я вижу главный навык литературоведа, и обучать студентов сейчас, на примере происходящего в наши дни, лично мне стало намного легче.

– Вы не только учёный, но и известный телепублицист, автор и ведущий программы «Эпоха с Сергеем Минчиком» на телеканале «Крым 24». От науки работа в СМИ не отвлекает?

– Отвлекает, но, с другой стороны, и помогает лучше понять Грибоедова. Благодаря работе на телевидении, убедился в том, что в творчестве нужно искать гармонию во всём: будь то форма с содержанием или же смыслы с чувствами. Ещё мне стало ясно, каково это, когда твои труды любят те, о чьём существовании ты можешь даже не догадываться. Ответственность за людей, которые доверяют твоему слову, хотя и не знакомы с тобой лично – также немаловажный момент. Наряду с умением отличать истинные ценности от ложных, и, конечно же, не бояться правды. В чём Грибоедов весьма преуспел, и чему я вот уже много лет стараюсь научить как можно больше людей.

                                                                                                            Людмила ОБУХОВСКАЯ.

Источник: https://c-pravda.ru/news/2025-04-10/sergejj-minchik-o-krymskojj-pravde-aleksandra-griboedova