Интервью кандидата географических наук, доцента кафедры экономической и социальной географии и территориального управления Таврической Академии Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского Сергея Карпенко ИА КРЫМИНФОРМ.

Объявленный подведомственным министерству экологии и природных ресурсов Крыма предприятием конкурс на выбор управляющих компаний для трех ландшафтно-рекреационных парков в Тихой бухте, Лисьей бухте и на Атлеше вызвал немало споров среди крымчан. При этом мнения самые разные: от наиболее распространенного «у нас отбирают…» до обвинений министерства в желании привлечь «свои структуры» и получать сверхприбыль. Но уже сейчас парки – это особо охраняемые природные территории, и именно их сохранение должно быть в центре внимания. За разъяснением основных позиций, которыми руководствовалось министерство, Крыминформ обратился к кандидату географических наук, доценту кафедры экономической и социальной географии и территориального управления Таврической Академии Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского Сергею Карпенко.

Вы принимали участие в разработке положений о ландшафтно-рекреационных парках, о которых сейчас все говорят в связи с объявленным тендером на использование их территорий?

К счастью, именно в разработке положений о ландшафтно-рекреационных парках участия не принимал, что позволяет мне высказывать незаангажированное мнение по этим особо охраняемым природным территориям. Подобные работы мы с коллегами по Таврическому национальному университету выполняли по многим другим заповедным объектам.

Какую дадите оценку как специалист?

Работу по научному обоснованию создания ландшафтно-рекреационного парка в Тихой бухте я оцениваю как блестящую, одну из лучших по крымским заповедным объектам. По Атлешу и Лисьей бухте – тоже достаточно крепкие работы. Но все объекты немножко разные, у каждого своя специфика, свои особенности охраны природных комплексов, свои нюансы, формы и объемы рекреационного использования территории.

Начнем с того, что эта категория особо охраняемых природных территорий – ландшафтно-рекреационные парки – существует только в Крыму (субъекты федерации имеют право вводить в законодательное поле новые типы и виды заповедных объектов).

Ландшафтно-рекреационный парк – это, по сути, объект, в котором за счет функционального зонирования территории объекта могут осуществляться разные режимы ее использования: абсолютно заповедный режим (запрет на посещение полный), регулируемой заповедности (запрет на посещение либо по времени, либо по отдельным объектам или частям функциональной зоны, возможно контролируемое посещение с минимальным, научно обоснованным числом людей, в определенные отрезки времени), регулируемой рекреации (посещение возможно по системе рекреационных троп и маршрутов, с установкой временных сооружений для обслуживания посетителей), стационарной рекреации (размещение капитальных сооружений для проживания туристов, с соответствующей инфраструктурой обслуживания), а также хозяйственная зона (размещение хозяйственных объектов для обслуживания администрации территории, иных видов хозяйственного использования).

Перечень функциональных зон, соотношение их площадей и режим использования для каждой зоны устанавливаются в рамках разработки научного обоснования создания заповедного объекта – это научный отчет на 200-300 страниц, с детальными картами территории, утверждаемый соответствующими органами исполнительной власти.

Ситуация с использованием территории заповедных объектов действительно неоднозначная, но она не нова для Крыма. Это извечная битва разных начал в обществе, а поскольку мы живем в специфическое время информационных войн, то все элементы этой войны здесь, с моей точки зрения, тоже присутствуют. В СМИ что-то пишут об интересах инвесторов, которые якобы заходят, но при условии выделения территорий (в том числе территорий ООПТ) для застройки. Да все равно, кто туда заходит! У Крыма есть свои интересы, и позиция очень проста – максимальное сохранение природных территорий, являющихся своеобразным ресурсом и визитной карточкой региона, в процессе их разумного использования.

Существуют две крайние точки зрения по этому вопросу. С одной стороны, говорят о необходимости сохранить абсолютную заповедность объектов без доступа для людей, с другой – о полном хозяйственном использовании территории, невзирая на ее заповедность (создать, например, в Тихой бухте полностью урбанизированную зону).

Эти крайности, в общем-то, вредны. Особенно вторая, потому что строительство маленького, условно говоря, коттеджного посёлочка на берегу Тихой бухты выльется в перспективе в создание полноценного населенного пункта. Согласиться с ней нельзя: мы участвовали в разработке проекта Схемы территориального планирования как раз в части заповедных объектов, выполняли раздел «Экология», и разработчики не сочли необходимым в этой схеме терпланирования предусматривать там новый населенный пункт.

В общем-то, понятно, что привлекает людей – свободная земля, которую можно легко получить. То есть некие люди хотят взять общественный ресурс, представленный сохранившимися природными территориями, и превратить его в свой. Когда создавали федеральную целевую программу, было движение по созданию территориальных рекреационных кластеров. В целом говорили о 8 кластерах, и объекты одного из них планировались в Коктебеле и Тихой бухте. Он получил наибольшее внимание общественности.

Заповедность этой территории тоже не подходит?

Точку абсолютной заповедности я не приветствую. Потому что в той же Тихой бухте есть береговая зона, где люди могут и должны купаться. Но если там не сделать особо охраняемую территорию, то и следить за ней никто не будет, а соответственно, и убирать. Нужен как раз промежуточный вариант, когда часть территории – это зона регулируемой рекреации, где будут оборудованы тропы, просчитано допустимое число проходящих по ним людей, будет выделено притропье, то есть зона влияния этой тропы, в каких-то ключевых местах будут поставлены временные торговые точки для продажи воды и прохладительных напитков.

Возьмем, к примеру, ботанический заказник «Новый Свет», где на тропах стоят урны, в специальных местах можно выпить воды, отдохнуть на лавочке, любуясь прекрасными видами. Все очень четко обустроено – и люди наслаждаются природой, и природа от этого не страдает, а регион использует свой рекреационный ресурс. В принципе, работающие там люди получают прибыль, но лично меня это не очень волнует, потому что они, во-первых, получают ее, сохраняя нам этот природный ресурс, выплачивая налоги, создавая рабочие места, а во-вторых, сотни тысяч людей смогут увидеть объекты, которыми гордится Крым – регион, который в рекреационном отношении славится сохранившейся природой.

В районе села Рыбачье (между Алуштой и Судаком) есть на берегу автокемпинг: люди съезжают с дороги и останавливаются прямо у моря, там даже не надо строить что-то. Давайте не будем повторять опыт «Санта-Барбары» в Малом Маяке, где весь берег моря застроен, или других урбанизированных прибрежных зон. В кемпинг человек подъезжает на своей машине, подключается к коммуникациям (вода, электричество, канализация) – оплачивает услуги и использование территории и отдыхает. Примеры у нас есть в Западном Крыму. Сразу за Донузлавом, в сторону Оленевки, есть огороженные пляжные территории, за которыми следят коммунальные предприятия. Человек платит небольшие деньги и пользуется определенным набором услуг – туалетом, душем, стоянкой, торговыми точками. А, скажем, на моё любимое место пляжного отдыха у села Молочное (Сакский район), являющееся «диким» автокемпингом (единовременно на километр побережья приходится до 20 автомобилей с палатками), к концу сезона уже невозможно приезжать: оно превращается в большой мусорник.

Конечно, в первом случае кто-то получает прибыль, но не просто так, а за работу, и в итоге все довольны. Поэтому на самом деле вся неоднозначность ситуации с особо охраняемыми природными территориями решается контролем, так как больше всего говорят именно о сокрытии доходов от рекреационного использования территории, о неконтролируемости финансовой составляющей процесса. Можно ввести номерные билеты или поставить видеокамеры, чтобы в онлайн-режиме через интернет контролировать происходящее на месте (подобный пример – видеокамеры на пляжах крымских городов, доступные в онлайн-режиме). Способов немало, вопрос – в их реализации.

Тем не менее, интерес к застройке Тихой бухты не ослабевает, имеются свои лоббисты. Как быть с ними?

У каждой точки зрения или подхода могут (и, наверное, должны) быть свои лоббисты. Но только в рамках соблюдения требований закона. Если зайдет инвестор и застроит Тихую бухту, что мы получим – частную территорию с ограничением доступа, разрушение уникального природного комплекса, минимальные поступления в бюджет (пример «Санта-Барбары» в Малом Маяке)? Если организуем управляемое неинтенсивное рекреационное использование части береговой зоны, получим примерно те же минимальные поступления в бюджет, порядок и чистоту, возможность общего доступа людей и сохранение природных комплексов. Это в упрощенном виде для ясности понимания варианты событий.

В принципе, к Тихой бухте, между Коктебелем и самим парком, по берегу идет зона перспективной застройки, места прекрасные, вид на Коктебель – пожалуйста, размещайте там все эти отели и резиденции. В самом ландшафтно-рекреационном парке есть зона визит-центра, зона дирекции, там тоже можно построить небольшой отель, который архитекторы соответственно «впишут» в местность, чтобы он не портил восприятие уникального ландшафта.

Ограниченное обустройство части пляжной зоны, запрет на въезд автомобилей, полный запрет строительства в заповедной и рекреационной функциональных зонах необходимы по одной простой причине – если там уже сейчас обваливаются мысы, это говорит о том, что вся территория очень ранима. Более того, пляжи являются результатом сноса вещества с вышележащих склонов, и еще покойный Александр Анатольевич Клюкин доказал, что как только начинает усиливаться хозяйственное использование территории, то ширина пляжа начинает резко уменьшаться. Если мы застроим эту территорию, если прервем там потоки наносов, то сразу получим абразию: море попросту съест берег, а Крым потеряет очередное уникальное место. Что интереснее человеку, допустим, из Сибири – урбанизированный поселок или сохранившиеся в природном состоянии ландшафты Тихой бухты, которые воспевал Волошин? Ответ очевиден.

То же самое по Лисьей бухте, которая сохранила все природные черты. Здесь 350 га заповедной зоны, еще 1195 га – зона регулируемой рекреации (включая 310 га морской акватории). Хозяйственная зона составляет 16 га. Застраивать нечего. Нам важно сохранить природные уникальные территории в нынешнем состоянии, чтобы люди со всего мира, приезжая сюда и отдыхая с минимальными удобствами, видели этот праздник природы. В мире ценится настоящее, а мы сейчас пытаемся его закатать в асфальт и бетон.

Сейчас преобладает точка зрения тех, кто выступает за практически полную заповедность. Главные опасения в том, что проход будет платным, что зонирование приведет к строительству сначала одного домика, потом второго, третьего – и так все будет застроено. Какую эффективную систему контроля могли бы предложить Вы?

Самым ярким представителям идеи абсолютной заповедности территорий я рекомендую подать пример всем остальным – взять котомки и уйти жить куда-нибудь в бедленды, а животные пусть живут на своих исконных землях. Но мы даже чисто экономически не можем себе позволить режим абсолютной заповедности, потому что человек должен использовать ресурсы территории.

Когда мы говорим о рациональном использовании территории или объекта с их одновременной охраной, то необходимо усиливать контроль, в том числе и общественный. Но нужны и современные технические методы, используемые уже чуть ли не каждым частным предпринимателем. Даже на простой шиномонтажке, где владелец рационально подходит к бизнесу, с вас не возьмут наличные деньги, а отправят в кассу. Почему? Работники сами показывают на видеокамеру. Поэтому стоит вести речь об организации предельно прозрачной системы контроля – уже упомянутых мною номерных билетах и видеокамерах с трансляцией в интернет. Эти меры в сочетании с общественным контролем позволят обеспечить жесточайшее соблюдение научно обоснованных норм по использованию заповедных территорий для рекреационного использования.

Крым обязан сохранить свои природные уникумы. Именно к таким территориям относятся все ландшафтно-рекреационные парки. Мы также участвовали в разработке рекреационного раздела Схемы территориального планирования Республики Крым, и там была четко сформулирована концепция – не увеличивать рекреационные нагрузки в Ялтинском и Алуштинском регионах, где они уже достигли своего предела. Увеличится нагрузка на другие рекреационные территории (в том числе в Восточном и Западном Крыму, на территориях нового рекреационного освоения), на которых придется изменять структуру их использования, улучшать качество обслуживания и его интенсивность, но не трогать природные жемчужины.

Вторая сторона вопроса состоит в том, что все действия нашего министерства экологии и природных ресурсов осуществляются в рамках законодательного поля. Объявили тендер, который позволит победителю зарабатывать деньги, но мы будем видеть результат – сохранение территории, поддержание порядка, предоставление определенных услуг, использование ресурса. И если после этого кто-то попробует застроить территорию, имея утвержденное положение (об ООПТ), то он станет любимцем прокуратуры и прочих контролирующих органов.

Какие еще в Крыму есть потенциальные зоны, которые можно преобразовать в ООПТ?

В Крыму существует утвержденный органами власти перечень из 23 природных территорий с общей площадью около 250 000 га, планируемых для создания особо охраняемых природных территорий различного статуса. Это такие крупные объекты, как национальные парки («Сивашский» – 195 000 га, «Чатыр-Даг» – 5 000 га), государственный заказник «Озера Ачи и Камышинский Луг с прилегающими степными участками» – 2 000 га, гидрологический заказник «Озеро Узунлар» – 2 200 га и другие. Надо отметить, что список потенциальных территорий, перспективных для заповедания, сократился за последние 5 лет на 14 объектов, которые были включены в состав ООПТ Республики Крым.

Особо хочу отметить, что в список перспективных ООПТ к 9 уже существующим ландшафтно-рекреационным паркам с общей площадью 19 456 га дополнительно внесены еще два объекта – региональные ландшафтные парки «Кубалач» (на базе заказника «Кубалач») – 6 200 га и «Улу-Узень Восточный» (на базе гидрологического заказника «Хапхальский») – 3400 га.

Третий десяток лет говорим об установлении и выносе в натуру границ тех или иных заповедных объектов, в том числе заповедников. В чем проблема-то? Не так дорого стоит эта работа, чтобы государство не могло решить проблему годами. Для государства эти деньги – песчинка.

Что значит песчинка? У нас 189 заповедных объектов, это 300-400 млн рублей. Вероятно, у власти пока руки до этого не доходят. Насколько я знаю, министерство экологии Крыма все время просит эти деньги, но в бюджете их нет. И, тем не менее, тут не все так плохо. В последние два года наметилась очень хорошая тенденция – идет вынос в натуру границ, постановка ООПТ на кадастровый учет. Просто в России немного другая процедура: идет постановка на кадастровый учет, в процессе постановки определяются границы, выносятся в натуру, делается проект отвода и забиваются колышки в поворотных точках. То есть, в принципе, этот процесс сейчас идет, но нужно какое-то время, чтобы разобраться. И на тендер будет выставлена работа по разработке схемы ООПТ, где должны быть заложены новые перспективные территории, проанализировано состояние и угрозы нынешним ООПТ и разработан некий план действий. Может быть, процесс идет не так быстро, как нам хотелось бы, но он сдвинулся с мертвой точки.

Жителей в Крыму становится больше, приезжает все больше людей с материка – и осваивать новые территории придется. Как можно ограничить этот процесс?

Здесь не надо фантазировать. Схема территориального планирования Республики Крым запланировала систему расселения и использования территории на 20 лет вперед. Она утверждена, согласована всеми ведомствами и территориальными администрациями: каждая из них билась даже за каждый объект на своей территории, проясняла варианты и отстаивала свои предложения по развитию, но в результате пришли к определенному консенсусу. Так вот, по этой схеме население Крыма должно увеличиться в последующие 20 лет примерно на 500 тысяч человек, из которых, учитывая нашу сложную демографическую ситуацию, 80% – это приезжие. Но, конечно, еще не факт, что они приедут, если мы будем превращать Крым в сплошную урбанизированную территорию.

Места приложения труда этого населения тоже заложены в схеме, как и новые населенные пункты. Я считаю, что людям необходимо прочесть этот план – он имеется в свободном доступе в интернете.

С другой стороны, у нас сельское население составляет примерно 700-800 тысяч человек, и еще миллион человек в степной части можно поселить, развивая соответствующую инфраструктуру. Не могут все жить на Южном берегу, не могут все жить в исторических поселениях, только в красивых местах. Те, кто уже живет там, – отдельная ситуация. И если кто-то еще может позволить себе вселение и оплачивает его, тот и проникает. Но эти места не резиновые. Поэтому проблема, я думаю, состоит в том, что Крым должен развиваться, но не в ущерб своим уникальным природным ресурсам. Есть определенные жесткие вещи, которые Крым должен отстаивать.

КРЫМИНФОРМ