О редких книгах с историей рассказала заведующая отделом редких книг Научной библиотеки Крымского федерального университета Нина Валентиновна Юркевич.
– Вы – историк по образованию, заведовали читальным залом общественно-политической литературы университета, имели дело с современными изданиями. Почему начали профессионально заниматься редкими книгами?
– Когда расформировали читальный зал общественно-политической литературы и меня перевели в отдел редкой книги, я испытала настоящий стресс, когда зашла в этот абсолютно пустой зал, – улыбаясь, вспоминает Нина Валентиновна. – А сегодня здесь стоят стеллажи с сотнями старинных книг, и каждая из них прошла через мои руки. Вместе с коллегами мы находили их в фондах библиотек КФУ, составляли специальные картотеки. И в первую очередь, искали в них экслибрисы, автографы, дарственные надписи. Постепенно, я настолько увлеклась, что порой мне кажется, я с этими редкими книгами уже сроднилась. Теперь они – частичка моей души, удивительный, полный изумления и восхищения мир. И Музей редкой книги КФУ, где провожу экскурсии – не просто помещение, где хранятся какие-то раритеты, а приобщение к истории книгопечатания, книжной культуре – как русской, так и европейской, и, в целом, к историческим эпохам человечества. И теперь я уже думаю: какое счастье мне выпало, что я оказалась в отделе редких книг, где, к слову, пригодились исторические знания, которые я получила в университете.
– А что собой представляет фонд редких книг?
– Это издания с богатой историей бытования, необыкновенной судьбой, различным происхождением. О них можно рассказывать очень много и даже фильмы снимать. Например, одна из них называется «Путешествие в равноденственные области Нового Света в 1799 1804 годах». Ее авторы – немецкий ученый Александр Гумбольдт и французский географ и ботаник Эме Бонплан. Книга представляет лишь одну шестую часть их фундаментального труда. В конце 18-го века эти ученые отправились в путешествие в Южную Америку и там занимались научными исследованиями разного плана. Вернувшись на родину, они на протяжении трех десятилетий писали этот труд, который в итоге был издан в количестве 30 томов. Стоили они очень дорого и не каждый, даже обеспеченный человек, мог их приобрести. Только в одной из академических библиотек в Германии все они есть. Книга, которая хранится у нас, рассказывает о ботанических исследованиях этих ученых. По сути, это книга-гербарий: в ней растения изображены в натуральную величину и имеют натуральный природный окрас. Ее страницы книги истрепались, бумага пожелтела, но гравюры сохранили свою яркость и даже блеск! А на форзаце мы обнаружили экслибрис – книжный знак, удостоверяющий личность ее владельца. Благодаря чему установили, что данная книга Гумбольдта и Бонплана – из библиотеки Петра Корниловича Сухтелена, голландца по происхождению, много лет состоявшего на военной службе в России, участника Отечественной войны 1812 года, а позднее – посла России в Швеции, человека образованного, широких интересов, страстного библиофила. Он собирал библиотеку. Это была одна из крупных частных библиотек, которая состояла из очень ценных даже по тем временам изданий, рукописей, инкунабул. И когда Сухтелен умер, ее перевезли в Россию. И поскольку она была очень дорогая, частное лицо и даже библиотека, приобрести ее целиком не могли. И книги частично попали в Эрмитаж, в Императорскую библиотеку. Но, какие-то, по-видимому, дополнительные тома или дублеты, продавались на аукционах. Нашу книгу приобрел, об этом говорит второй штамп, Терентий Иванович Вяземский – приват-доцент Московского университета, основатель Карадагской биостанции. Это был необыкновенный человек. Кроме биостанции, он собирался построить на Восточном побережье Крыма санаторий, в котором бы оздоравливались ученые. К сожалению, Терентий Иванович умер в 1914 году и не успел реализовать свои планы. Но оставил потомкам прекрасную библиотеку – по разным сведениям в ней насчитывалось от 30 до 40 тысяч экземпляров. Когда ее посетил известный врач Сергей Яковлевич Елпатьевский, она его настолько поразила, что он называл ее «изумительной» и говорил, что Терентий Иванович, как каждый русский, собирал свою сокровищницу не жалея ни сил, ни средств.
– Какова судьба этой библиотеки?
– Как и большинство частных библиотек того времени, она не сохранилась как единое целое. Книги попали в Республиканскую библиотеку им. Франко, а также Медицинской и Таврической академии (КФУ). Кстати, в Научной библиотеке нашего вуза есть больше 12-ти владельческих коллекций книг на русском, английском, французском, латинском, немецком, итальянском и многих других языках. Это говорит о высоком уровне образования в те годы, ведь люди приобретали книги не для того, чтобы они стояли на полках, а чтобы читать их. Подтверждение тому – интересные истории бытования многих из них. К примеру, у нас есть книга Каролины Павловой «Прелюдия» на французском языке. Обнаружив ее, я была очень удивлена: неказистый переплет, и… два автографа – на русском языке и французском, который в переводе звучит «Семье Аксаковых не как автор, а как друг». Начав изучать судьбу этой женщины, я была потрясена. Оказалось, она – современница Пушкина, урожденная Каролина Карловна Яниш. Ее отец – немец по национальности, профессор. Она вышла замуж за московского писателя Павлова, который промотал все ее состояние, собственно, из-за него она уехала из России и впоследствии умерла в Германии в нищете и безвестности. Павлова была очень образованным человеком, поэтессой, переводчицей, знала много иностранных языков. Когда Александр Гумбольдт приехал в Россию, он в Москве познакомился с ней и был изумлен ее стихами. Даже отвез их в Германию и показал Гете. Ему они тоже понравились, и он благословил Каролину Павлову продолжать сочинять их и заниматься переводами. К слову, в молодости Каролина была невестой Адама Мицкевича, но родители запретили ей выходить за него замуж, поскольку считали неблагонадежным. Переводческим талантом Павловой восхищался Бальзак и наши литературные критики Белинский и Киреевский. В книгу «Прелюдия» вошли ее переводы произведений Вальтера Скотта, Петрарки, Данте, Адама Мицкевича, Жуковского, Пушкина – его считающееся одним из лучших стихотворение «Полководец», посвященное Барклаю де Толли, и других. Павлова переводила на немецкий язык стихотворения Алексея Константиновича Толстого, который тоже был восхищен ее талантом, подчеркивая, что ни в прошлом, ни в настоящем не встречал такого переводчика, «вы творите во второй раз и превосходите подлинник», говорил он. Каролина проводила литературные вечера в Москве, на которые приходили известные поэты и писатели того времени – Тютчев, Фет, Вяземский, Тургенев, Гоголь и многие другие. А заново «воскресил» ее творчество Валерий Брюсов, который на каких-то книжных развалах увидел книгу Павловой, прочитал ее и воскликнул «Восхитительно! Это чистый алмаз», и организовал ее переиздание.
-А как «Прелюдия» попала в Научную библиотеку КФУ?
– Это можно предположить, исходя из наличия второго автографа на русском языке в этой книге. Каролина дружила с семьей Аксаковых, даже посвятила одно из своих стихотворений Ивану Аксакову. Она подарила им свою «Прелюдию», сопроводив автографом на французском («Семье Аксаковых не как автор, а как друг» – ред.). А второй автограф (на русском языке – ред.) гласит о том, что эта книга была подарена Сергеем Тимофеевичем Аксаковым Александру Ивановичу Казначееву – Таврическому губернатору. Одно время он был и градоначальником Феодосии. Его с Сергеем Аксаковым связывала 50-летняя дружба, познакомились они молодыми в Санкт-Петербурге. И Аксаков, очевидно, решил поделиться с другом этой удивительной работой талантливой переводчицы. У Казначеева тоже была замечательная библиотека, в ней были книги не только на русском, но и на иностранных языках. Некоторые из них тоже хранятся у нас.
– Прекрасные книги читали тогда властьимущие.
– Судьбу еще одной религиозного характера в красивом темно-синем переплете, тройным золотым обрезом, муаровой бумагой тоже можно проследить по имеющимся двум записям на ее форзаце. Сделаны они одним человеком, но отличаются по цвету чернил. Первая гласит: «Эту книгу подарила мне Императрица Мария Александровна в декабре 1871 года». А вторая о том, что владелец передаривает ее архиепископу Симферопольской и Таврической епархии – Гурию, подпись – Княгиня Мещерская. Вначале нам надо было выяснить, кто эта женщина. Оказалось, это Александра Борисовна Голицына, которая вышла замуж за генерала Сергея Ивановича Мещерского. Княгиня была фрейлиной императрицы Марии Александровны, которая тоже была образованным, высоконравственным, религиозным человеком, одним из самых притягательных образов династии Романовых. Но как книга попала к архиепископу Гурию, можно только предполагать. Возможно, во время пребывания в Крыму княгиня Мещерская познакомилась с архиепископом Гурием. Судя по датам, она подарила ему книгу спустя год после того, как получила ее в дар от императрицы. Кстати, мать ее мужа – Софья Сергеевна Мещерская жила в Симеизе и была известной в то время писательницей, ее книги были религиозно-нравственного характера. Что касается самого архиепископа, то в нашем фонде есть две синие папки с костяными застежками, а в них – очень редкие книги на китайском языке. Гурий, как известно, 20 лет жил в Китае, был начальником Пекинской Духовной миссии, знатоком культуры, философии, языка и обычаев Поднебесной, занимался переводом Библии на китайский язык, который знал в совершенстве. Мы обращались к специалистам по китайскому языку. Похоже, это – Катехизис, где коротко объясняется суть православия. Текст на старокитайском наречии и найти специалиста, который бы знал этот древний вариант языка – задача не из легких. Во второй папке – 7 книг, их страницы из тонкой рисовой бумаги, исписаны китайскими иероглифами, предположительно – сочинения Конфуция.
– Почему Вы считаете, что это книги архиепископа Гурия?
– На них есть экслибрисы, где написано: «Библиотека его Преосвященства Гурия». Как правило, священнослужитель приклеивал их на верхнюю или нижнюю часть корешка книги. Гурий был образованнейшим человеком и собрал очень большую библиотеку, причем в ней были книги не только религиозного характера. Он завещал передать ее Таврической духовной семинарии, что и было сделано после его смерти. Но после Великой Октябрьской революции семинарию закрыли, а книги разошлись по разным библиотекам. Некоторые попали в библиотеку Таврического университета. И мы бережно их храним.
– Многие экспонаты Музея редкой книги еще и очень красивые, в добротных кожаных переплетах, с тисненными золотом корешками.
– Все посетители, отмечают и красоту нашего Музея, который оформлен в стиле старинной дворянской библиотеки. И красоту редких книг, которые в нем находятся. Они, в основном, из дворянских имений, которых до 1917 года было много в Крыму, особенно на Южном берегу. После Октябрьской революции все их имущество было конфисковано и свезено на земские склады, из которых книги распределялись по библиотекам города. Но и библиотеке Таврического университета был нанесен ущерб. Глядя сегодня на наш богатый фонд редких книг, можно лишь представить каким он был в 20-30-е годы прошлого века, ведь во время Великой Отечественной войны библиотека сильно пострадала, фашисты вывозили книги в Германию, зная иностранные языки, в частности, немецкий, они понимали их ценность. К примеру, в Музее редких книг хранится одна из самых первых печатных книг – латинская библия на немецком языке. И мы гордимся, что такая инкунабула у нас есть. Можно только предположить, сколько подобных было в университетской библиотеке. Есть книги, которые называются палеотипы, к сожалению, сегодня ни одной этого периода в нашем фонде нет, но, конечно же, они были.
Кстати, много книг библиотеке дарили преподаватели, профессора Таврического университета, когда он только начал создаваться. А в 1919 году, когда его ректором стал Владимир Иванович Вернадский, он обратился и к местному населению с призывом приносить книги в университетскую библиотеку, чтобы сформировать ее фонды. Поэтому, например, у нас есть книги и журналы с определенными штампами, присланные из Америки. На тех, что дарили преподаватели, представители интеллигенции тоже имеются их автографы, экслибрисы. На некоторых даже написано: «Дар такого-то…», поэтому мы точно знаем, как они попали в Научную библиотеку КФУ. Более того, у нас есть книги, подаренные первым ректором Таврического университета Романом Ивановичем Гельвигом с его дарственными надписями. А после его смерти супруга передала университету всю их семейную библиотеку.
– Истории многих частных библиотек во многом поучительны для нынешних ценителей книг и достойны отдельного рассказа?
– Безусловно. Как я уже говорила, ни одна частновладельческая библиотека наших предшественников не сохранилась. Вспоминается цитата из стихотворения Петра Андреевича Вяземского «Той библиотеки уж нет, Где мы в красивом переплёте, С узорной роскошью виньет, При яркой, свежей позолоте, У всех стояли на виду, И люди любовались нами…». Это 19-й век. Уже тогда многие библиотеки постигла печальная участь. Да, некоторые после смерти владельца передавались из поколения в поколение, другие пылились на чердаках, гнили. Какие -то книги из них продавались или дарились. А уж после Великой Октябрьской революции все библиотеки были расформированы, книги из них разошлись, как говорится, по рукам. К слову, в библиотеку Таврического университета попало много книг из дореволюционных учебных заведений, причем не только крымских. Например, у нас есть много книг Симферопольской и Феодосийской мужских гимназий, Феодосийского учительского института, Таврической духовной академии. И почему-то, много книг из учебных заведений, существовавших в те времена в Санкт-Петербурге. Каким образом они к нам попали, возможно, когда-нибудь удастся выяснить.
– Исследование истории редких книг может заставить пересмотреть известные исторические факты?
– Не исключено. К примеру, у нас есть книги, связанные с декабристами Василием Львовичем Давыдовым и Сергеем Петровичем Трубецким. Сын Давыдова женился на дочери Трубецкого Екатерине. У них в Крыму было имение «Саблы» (бывшее имение губернатора Бороздина, расположено недалеко от Симферополя, ныне село Каштановое), и в нем большая библиотека. После Октябрьской революции почти все книги со штампом «Имение Саблы» попали в библиотеку «Таврика», где и хранятся. У нас есть всего одна книга с экслибрисами правнука этих декабристов – Александра Васильевича Давыдова. С 1919 по 1920-й годы он жил в Крыму, был юристом по образованию, но занимался журналистикой, издательской деятельностью, возможно, тоже откликнулся на призыв Вернадского и подарил эту книгу Таврическому университету. Потому что на ней есть надпись: «Дар Давыдова». Сам он вскоре уехал в Париж, где тоже занимался общественной деятельностью. Дочь после его смерти опубликовала воспоминания, где тоже много интересного рассказала и об отце, и о декабристах. Есть у нас книги, которые были с декабристами в Сибири. Например, 8-томное сочинение Монтескье на французском языке. Идеями этого французского философа-просветителя, историка, писателя декабристы очень увлекались.
– А что говорит о том, что эти книги были с ними на каторге?
– На форзаце или авантитуле этих книг есть разрешительная метка – «Видал Лепарский». Станислав Романович Лепарский – генерал-лейтенант, был комендантом Нерчинских рудников, где декабристы отбывали каторгу. И на книгах, которые поступали в Читинский острог, в котором содержались декабристы, он делал соответствующую пометку. Вначале, декабристам было запрещено почтовое сообщение, чтение книг, переписка, они не отправляли и получали никакой корреспонденции. А потом друзья, родственники стали присылать им книги, периодические издания. Когда их было мало, генерал все их читал и ставил разрешительную надпись «Читал Лепарский». А когда хлынул поток литературы и он физически не мог всю ее прочитать, то просто просматривал и ставил свою дозволительную визу «Видал Лепарский». Генерал, несмотря на то, что был воспитан в военном духе, был очень великодушным человеком и много делал для того, чтобы облегчить участь декабристов на каторге. Мне попадалась информация о том, что после его смерти декабристы даже собирали деньги ему на памятник.
– А как книги декабристов, побывавшие с ними в Сибири, попали в библиотеку университета?
– Вероятно, они попали в Крым с их родственниками. У нас есть несколько книг с автографами декабристов Никиты Муравьева и Сергея Трубецкого. В Крыму было имение брата Никиты Муравьева «Кильбурун» (в районе нынешнего села Пионерское), тоже декабриста, Александра Муравьева. Возможно, там хранилась часть библиотеки Никиты Муравьева. А после смерти хозяина имения библиотека перешла его сыну, который был предводителем уездного дворянства в Ялте. Он продал имение вместе со всем имуществом своему соседу Афанасьеву. После чего, как писал наш известный историк и краевед Арсений Иванович Маркевич, книги из этого имения были обнаружены на Симферопольском базаре. Часть из них приобрело Таврическое общество истории, археологии и этнографии. Остальные же, возможно, покупало население и, каким-то образом, книги с автографом этого декабриста оказались в нашей библиотеке. А книга Сергея Трубецкого с его автографом, связана с имением «Саблы», куда он приезжал к дочери. Так что судьба некоторых наших экземпляров редкого фонда покруче любого детектива. А надписи, экслибрисы, автографы, которые имеются на них, помогают приоткрыть страницы жизни их прежних владельцев. Впрочем, многие экслибрисы и сами по себе имеют культурную, историческую и художественную ценность. Ведь нередко создавались известными художниками и обозначали, что книги принадлежат известным личностям, потому что на них были указаны их инициалы. Иногда по рисунку на экслибрисе можно узнать много сведений о самом владельце книги, его профессиональной деятельности, эпохе, в которой он жил. Наличие экслибриса на книге поднимает и ее мемориальную ценность.
– Сегодня, когда все переводится в электронный формат, традиции создавать экслибрисы для частных библиотек существуют?
– И в советское время они были, и сейчас существуют. Например, в 60-е годы прошлого века нашей библиотеке подарили книги ученый, филолог-востоковед, профессор Виктор Иосифович Филоненко и профессор, тоже известный педагог, филолог Александр Илариевич Германович. По экслибрисам мы можем судить, что это книги точно из их библиотек. Недавно на экскурсии в нашем Музее редкой книги побывал депутат Государственной Думы от Республики Крым, генерал-майор запаса Леонид Ивлев. Увидев экслибрисы на книгах, он рассказал, что у него тоже есть большая семейная библиотека, и на день рождения дети заказали ему в качестве подарка экслибрис, который он теперь наклеивает на все свои книги. Так что экслибрисы существовали, существуют и будут существовать. Кстати, многие коллекционеры собирают редкие книг именно с особенно редкими экслибрисами. И наша библиотека тоже. Мы издали каталог экслибрисов, куда вошло более 300 экслибрисов. Так что редкие книги – это неисчерпаемый информационный ресурс. Конечно, сложнее обстоит дело с иностранными редкими книгами, экслибрисами и автографами, которые в них есть. Поскольку трудно установить их владельцев. Но мы, после долгих исследований, и эти экслибрисы включили в наш каталог и обозначили – «владелец неизвестен». Надеемся, что в будущем и эти тайны будут раскрыты.
Беседовала Елена Озерян
