О некоторых фактах уникальной истории самого крупного вуза полуострова рассказал доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории России Таврической академии КФУ имени В.И.Вернадского, известный крымский историк-источниковед Сергей Филимонов.
Примечательно уже то, что наш университет возник в разгар Гражданской войны, когда многие учебные заведения прекращали свое существование. 14 (1) октября 1918 года, в светлый праздник Покрова Пресвятой Богородицы в симферопольском театре Таврического дворянства (ныне – Крымский академический русский драматический театр им. М. Горького) состоялось торжественное открытие Таврического университета, которому суждено было стать старейшим и авторитетнейшим высшим учебным заведением Крыма. Как известно, Добровольческая армия не признавала университетов, возникших во время Гражданской войны. Но для Таврического университета было сделано исключение, и он был признан двенадцатым российским университетом. Таким образом, если Московский университет был первым российским университетом, то Таврический университет стал последним российским университетом, открытым в досоветский период отечественной истории. Хотя наименование вуза неоднократно менялось. В 1918-1921 годах он назывался Таврическим университетом. В 1921-1925 – Крымским университетом имени М.В.Фрунзе, в 1925-1972 – Крымским государственным педагогическим институтом имени М.В.Фрунзе, в 1972-1999 – Симферопольским государственным университетом имени М.В. Фрунзе, с 1999 по 4 августа 2014 года – Таврическим национальным университетом имени В.И. Вернадского. Сегодня – это Крымский федеральный университет имени В.И. Вернадского.
История университета – это огромный пласт крымской истории. Сегодня, когда Крым вернулся в Россию, не пора ли написать полную историю действительно главного вуза полуострова, и одного из старейших в стране?
В преддверии 100-летнего юбилея вуза об этом стоит подумать. Первым историографом университета был один из его организаторов и преподавателей, замечательный крымовед, многолетний председатель Таврической ученой архивной комиссии и Таврического общества истории, археологии и этнографии (ТОИАЭ) Арсений Иванович Маркевич. Уже в 1919 году в первой книге «Известий Таврического университета» был напечатан его «Краткий исторический очерк возникновения Таврического университета». Кстати, непреходящую научную ценность этого очерка подчеркивает тот факт, что в наши дни его дважды переиздавали – в 2000-м и 2008-м годах.
Следующей важной вехой в историографии университета был 1926 год, когда Маркевич завершил работу над рукописью «История Таврического университета». К сожалению, нам об этой рукописи известно ничтожно мало – она утрачена. Последней работой Маркевича, посвященной истории вуза, был его доклад «К 10-летию основания Крымского университета», прочитанный на заседании ТОИАЭ 10 января 1929 года. Но и эта работа не была напечатана, изложение доклада в протоколе заседания ТОИАЭ тоже отсутствует. А рукописи доклада обнаружить не удалось. Дело Маркевича, скончавшегося в блокадном Ленинграде в 1942 году, продолжили следующие поколения исследователей. Помимо статей и документальных публикаций в 1960-2008 годах вышли четыре коллективно написанные монографии по истории вуза, как правило, последовательно дополняющие одна другую.
Какие периоды истории университета на Ваш взгляд наиболее интересны или мало изучены и почему?
В истории Таврического университета есть период, представляющий особый интерес. Это 1918-1920 годы, когда преподавателями вуза были крупнейшие ученые, бежавшие от большевистского террора из университетских центров России и Украины в «белый» Крым.
К слову, может и сейчас нужно приглашать ученых такого уровня для того, чтобы они тоже читали, например, циклы лекций для студентов КФУ?
Несомненно. К сожалению, период истории Таврического университета с 1918 по 1920 годы в литературе, изданной в XX веке, получил наименьшее освещение. И главной тому причиной стало отсутствие достаточной источниковой базы. Ведь довоенный архив университета погиб, и основным печатным источником долгое время оставались лишь два тома «Известий Таврического университета», вышедшие в 1919 и 1920 годах. А вышеупомянутая рукопись Маркевича 1926 года была использована авторами «Истории Крымского педагогического института» (Симферополь, 1960) в минимальной степени.
Почему?
Полагаю, это было обусловлено цензурными соображениями советской поры. Сегодня уже не секрет, что немало профессоров Таврического университета стали «белоэмигрантами».
В архивах сохранились какие-то косвенные сведения об университете?
Узость источниковой базы заставила исследователей искать дополнительные источники информации о вузе – они обратили внимание на архивы учреждений, организаций и отдельных лиц, связанных с университетом в начальный период его существования. А также на источники личного происхождения – воспоминания, дневники. В конце 1990-х мне посчастливилось выйти на богатейший, но остававшийся неосвоенным исследователями уникальный источник по истории крымской интеллигенции, науки и культуры в 1917-1920 годах – крымские газеты периода Гражданской войны. На их страницах удалось обнаружить не только хроникальные заметки, позволяющие воссоздать недостающие страницы истории университета и существовавших при нем научных обществ (Математического, Педагогического, Хирургического, Общества изучения музыки, Общества философских, исторических и социальных знаний), не только информацию об участии профессоров университета в деятельности крымских научных организаций (Таврической ученой архивной комиссии, Крымского общества естествоиспытателей и любителей природы, Религиозно-философских обществ, Литературного общества в Ялте), но и остававшиеся неизвестными публикации целого ряда корифеев отечественной науки, составляющих гордость и славу Таврического университета. Кстати, работа по изучению крымских антибольшевистских газет периода Гражданской войны продолжается. К ней подключились и другие исследователи. Убежден, что на этом пути нас ждет еще немало впечатляющих открытий.
Что Вас больше всего поразило в найденных документах об университете?
Тот факт, что и в жестокие годы Гражданской войны русская интеллигенция следовала своим лучшим демократическим традициям – традициям энергичного просвещения народа. Например, заметка «Новые курсы» в «Таврическом голосе» 19 (30) ноября 1919 года знакомит нас с тематикой публичных лекций, читавшихся в конце 1919– начале 1920 года крупнейшими учеными – профессорами Таврического университета С.Н. Булгаковым, Б.Д. Грековым, Р.И. Гельвигом, А.Н. Деревицким, А.П. Кадлубовским, Г.Ф. Морозовым, А.А. Смирновым, И.П. Четвериковым. Лекции на эти темы впору читать и сегодня. Судите сами по их названиям: «Принципы школьного обучения», «Женское образование на Западе и у нас», «Основные течения в современной психологии и педагогике» и др.
Статья «Университетская жизнь: Аскания-Нова» в газете «Южные ведомости» от 24 июня 1920 года свидетельствует о том, что знаменитый заповедник в 1920 году находился в ведении Таврического университета.
Или взять такой не менее интересный факт, подтверждающий роль русской интеллигенции в просвещении народа. 18 мая 1920 года, за полгода до прихода в Крым большевиков, в симферопольском театре таврического дворянства ректором Таврического университета профессором Р.И. Гельвигом была прочитана публичная лекция на тему «Наше время в свете исторического процесса». После состоялся диспут, в котором участвовали профессора Таврического университета – историк Б.Д. Греков, философ и правовед П.И. Новгородцев, философ и психолог И.П. Четвериков. Примечательно, что весь денежный сбор от диспута поступил в распоряжение Общества друзей университета и предназначался для содержания студенческого общежития. А три дня спустя, 21 мая (3 июня) 1920 года в симферопольской газете «Южные ведомости» была напечатана заметка «Диспут», подробно информировавшая читателей об этом ученом мероприятии.
Кое-что из деятельности Общества друзей университета стоит позаимствовать нынешнему его «наследнику» – Наблюдательному совету КФУ. Сейчас много говорят о том, какое у нас должно быть высшее образование. А в годы Гражданской войны в Таврическом университете о качества университетского образования шла речь? Или тогда было, как говорится, не до жиру, быть бы живу?
Примечательно, что единственной лекцией, состоявшейся в день торжественного открытия Таврического университета 1 (14) октября 1918 года, была лекция знаменитого в будущем советского историка, академика, трижды лауреата Сталинской премии, а в 1918-1920 годах – заведующего кафедрой русской истории профессора Бориса Дмитриевича Грекова. Лекция завершалась проникновенными словами: «В заключение своей лекции я хотел бы, обращаясь к своим молодым слушателям, пожелать им того, что я считаю самым важным для всякого, кто пришел в университет, – никогда не уставайте в своих исканиях, не падайте духом при неудачах, но и не ослепляйте себя уверенностью в обладании научной истиной; ищите не переставая; радость только в искании».
А год спустя, 1 (14) октября 1919 года, в ознаменование первой годовщины Таврического университета была выпущена однодневная газета «Vivat Akademia!», в которой была напечатана статья того же профессора Грекова «Задачи университетского преподавания». В ней ученый высказывал следующие мысли: «Нередко приходится слышать от студента вопрос, отчего в университете не читается полностью, от альфы до омеги, тот или иной курс, иногда с упреком по адресу университета говорят: «мы этого не слушали», и в тоне говорящего слышится желание умыть руки и факт своего незнания объяснить дефектами в постановке университетского преподавания. Все это явные недоразумения, свидетельствующие о том, что задающие подобные вопросы и высказывающие подобные осуждения университету прочно не представляют себе задач университетского преподавания, какие принимает на себя университет. У университета есть идеал, руководящий всей его жизнью, но едва ли полностью осуществляемый и, может быть, даже неосуществимый, но к которому, тем не менее, университет всегда стремится, -это культурное перерождение человека. Человек, вышедший из университета, должен смотреть иными глазами на мир, должен иметь какое-то истинное мерило в распознании жизненных ценностей, и этими приобретенными в университете свойствами должен отличаться от тех, кто в университете не был».
В этом плане примечательна и беседа корреспондента газеты «Таврический голос» с ректором Таврического университета В.И. Вернадским, опубликованная 1 (14) октября 1920 года. Приведу некоторые выдержки из нее: «Под конец беседа коснулась вопроса о роли студенчества в жизни университета. Роль эту В.И. считает весьма важной и крупной, но именно в жизни университета, а не в управлении им. Последнее всецело должно принадлежать совету университета. В массах российского студенчества одно время бродила идея о привлечении его к управлению университетами, но практического осуществления она нигде не получила, выливаясь только в довольно фантастические проекты. К сожалению, в Таврическом университете не чувствуется довольно яркой, полнозвучной жизни студенчества. Виной этому, вероятно, те тяжелые условия современности, которые отнимают у студентов все время на поиски заработков, но, так или иначе, студенчество Таврического университета до сих пор недостаточно использовало все возможности развития своей жизни, помимо участия в управлении университетом, что совершенно не нужно».
Нынче у Владимира Ивановича Вернадского, наверняка, нашлось бы немало оппонентов в этом вопросе?
Вот некоторые мысли ректора В.И. Вернадского, которые он высказал в беседе с корреспондентом газеты «Юг России» 14 (27) октября 1920 года: «Университет должен активно идти на помощь и поддерживать правительственные усилия в деле возрождения России. Другая задача – это немедленное содействие правительству в правильном использовании производительных сил природы. Положение профессоров и преподавателей сейчас очень тяжелое; многие живут сейчас в ужасных материальных условиях и потому, конечно, не в состоянии правильно работать. Наша задача, прежде всего, – создать такие условия, при которых был бы обеспечен хотя бы минимум, необходимый для существования. В этом отношении правительство широко идет нам навстречу. Но, как уже всем теперь ясно, одно только увеличение количества выдаваемых денежных знаков не улучшает дела. Университет встал на путь самодеятельности и организует сам ряд продуктивных центров – сельскохозяйственные фермы, разведение птиц, свиней, кроликов, устройство молочной фермы, собственное рыболовство, прачечную и т.д. Все это возможно, конечно, при правительственной поддержке, и начинания университета в этой области встречают самое сочувственное отношение правительства. Я думаю, что несмотря на стихийные процессы, участниками которых мы являемся, очень многое зависит от нашей воли. Надо думать, у русских ученых хватит энергии и воли к возрождению русской науки и русской культуры, к возрождению России, тем более, что правительство чрезвычайно охотно и широко идет навстречу всем начинаниям университета».
В заключение считаю необходимым помянуть добрым словом первого ректора Таврического университета профессора Романа Ивановича Гельвига, вошедшего в историю как «творец двенадцатого российского университета». Господь был милостив к нему: Роман Иванович скончался от сыпного тифа в возрасте 47 лет 2 октября 1920 года, за полтора месяца до прихода в Крым большевиков и начала чудовищного по масштабам и жестокости красного террора. Автор одного из многочисленных некрологов, посвященных памяти Гельвига, писал: «Создать храм науки на Юге России в переживаемый критический момент значило заложить новый очаг русской культуры в момент ее разрухи. История не забудет этой услуги. Вечная память обеспечена покойному в летописях и русской науки, и русской общественности, и русской государственности».
Почти вековая история нашего вуза подтвердила прозорливость автора вышеприведенных слов. Наш университет, существовавший и в досоветский, и в советский, и в постсоветский периоды, несмотря ни на что, вопреки энергичным попыткам в 1992-2013 годах его украинизировать, всегда оставался очагом русской культуры.